Рассказы [компиляция] - Стивен Бене

Затем очередь дошла до Хоба. Он и обсуждать ничего не желал, пока в него не полетела пара стульев, а на глазу не расцвел синяк. На этом перепалка прекратилась. Но до братьев дошло, что, как ни крути, одному из них жениться все-таки придется. Во имя семейного блага, — а то им так и суждено до конца жизни есть одни лишь горелые оладьи. Осталось выбрать будущего мужа, и спор разгорелся с новой силой.

В конце концов, все сошлись на том, что нужно тянуть жребий. Хоб сжал в кулаке соломинки, и все тянули, и, конечно, длинная досталась Гарри. Он с отчаянием и надеждой уставился на нее — длинная. Остальные братья с шутками бросились поздравлять его, особенно Хоб.

— Принарядись завтра, — посоветовал младшенький, до смерти довольный, что выпало не ему. — Подрежь волосы, вытряхни одежду и веди себя обходительно, как настоящий жених.

Следующим утром братья постригли Гарри, смазали волосы медвежьим жиром, нарядили в лучшую одежду и отправили в городок искать жену.

Сначала все шло хорошо. Он выехал из дома, направляясь к спуску из долины. По дороге даже поглядел в ручей и полюбовался собственным отражением. Но, чем ближе к городу, тем запутаннее становились чувства, сильнее дрожь и слабее — решимость выполнить обещание.

Он попытался вспомнить, как Па ухаживал за Ма. Но, само собой, не смог: ведь дело было еще до его рождения. Затем попробовал представлять по очереди знакомых девушек. Но, чем больше старался, тем сильнее все перемешивалось в голове. В конце концов всё слилось окончательно, и только мельтешили перед глазами лиловые заросли цветущего рододендрона, и каждый цветок вертелся и хихикал.

— О, господи! Тяжкое это дело, искать жену! — воскликнул Гарри и утер рукавом лоб.

Наконец он привел мысли в порядок.

— Пусть будет первая встречная — красивая или страшная, неважно.

Пот градом катился у него по лицу, хоть дело происходило в марте. И он пришпорил лошадь.

Первой встреченной в городе женщиной оказалась жена хозяина лавки. Второй — малышка в детском фартучке, а третьей — дочь священника. Он совсем было решился заговорить с ней, но девушка взвизгнула и перескочила на другую сторону мостовой, — он так и остался стоять со шляпой в руке, теряя последние остатки решимости.

— Да разрази меня гром! — пробормотал он, — эта работенка еще тяжелее, чем я думал. Надо пойти в трактир и выпить, — может, в голову что и придет.

Именно там ее Гарри и увидел — она кормила цыплят на птичьем дворе. Звали ее Милли, прислуга за всё, как это тогда называлось. Чуть больше, чем рабыня, разве что из хорошей семьи и грамотная. Молоденькая, худая, с заостренным задумчивым лицом, одёжка в заплатах. Но по двору ходила прямо и невозмутимо, как индианка. Гарри Понтипей не мог сказать, хорошенькая она или дурнушка, но, поглядывая через окно трактира, как она кормит цыплят, подумал, что, пожалуй, с ней ему повезет больше, чем с другими девушками.

Ну, вот, он допил свою порцию и вышел.

— Здравствуйте, девица, — произнес он тем важным голосом, который в ходу у мужчин, когда они не желают показаться растерянными.

Девушка прямо посмотрела на него.

— Здравствуйте, человек из-за дальнего леса! — ответила она вполне дружелюбно. Напуганной девушка не казалась, и это подбодрило его.

— Чудесное утро, — сказал Гарри, пытаясь подвести разговор к нужной теме.

— Для кого как, — девушка отвечала вежливо, но цыплят кормить не переставала.

Гарри сглотнул.

— Говорят, в такое чудесное утро хорошо жениться, — выдавил он, чувствуя, что опять потеет. Надо было продолжать, но сдавило горло.

Девушка промолчала, и ему пришлось начинать все заново.

— Меня зовут Гарри Понтипей. У меня отличная ферма там, в долине.

— Ферма? — сказала девушка.

— Да. Правда, отличная. И кое-кто считает, что я был бы хорошим мужем.

— Мужем? — сказала девушка. Мне кажется, к этому моменту она начала улыбаться. Но Гарри ничего не видел — она стояла к нему вполоборота.

— Ну да, — голос доведенного до полного отчаяния Гарри становился все громче и громче. — Что бы вы на это сказали?

— Не знаю, мы слишком мало знакомы, — сказала девушка.

— Так, может, выйдете за меня и узнаете? — взревел Гарри.

— Выйду, если вы не станете так орать, — ответила девушка чопорно. И даже Гарри заметил, что она улыбается.

Ему пришлось выкупить ее у трактирщика за двенадцать бобровых шкур и охотничий нож. Ну, парочка вышла чудная, когда священник поставил их перед алтарем: девушка прямиком от птичьего корыта, другой-то одёжки у нее не было, и Гарри, во всем великолепии лесной моды.

— Всё, — с огромным облегчением сказал Гарри, когда церемония закончилась. — Поехали домой.

— Нет, не поехали, — возразила она. — Сначала мы пойдем в лавку и купим мне приличное платье. У меня нет земли и приданного тоже нет, но теперь я замужем, и то, что годится для девчонки с птичьего двора, не годится для замужней женщины.

В полном ошеломлении он наблюдал, как она набирает одежды и женских штучек еще на двенадцать бобровых шкур, а потом торгуется с лавочником.

Он не выдержал, только когда она взяла пару маленьких легких туфелек. Изящные были туфельки, с вышивкой.

— Я думал, у тебя есть башмаки, — сказал он.

Она повернулась к нему и дерзко посмотрела в лицо.

— Глупый. Разве кто-нибудь заметит, какие миленькие у твоей жены ножки, если я буду в тех башмаках, что на мне сейчас?

Он поразмыслил над сказанным, и скоро от ее слов, от тона, каким они были произнесены, и от задорного выражения на ее лице в груди потеплело, и он засмеялся. Он никогда раньше не чувствовал себя свободно рядом с девушками, но что-то в этом было такое.

А потом они поехали в долину, увязав все её узлы в седельные вьюки, и она сидела на лошади позади него. И все теребила его и что-то выспрашивала, пытаясь понять, что за человек ей достался в мужья. Отважная маленькая девушка, куда более образованная, чем решалась показать. Когда-то давно она вырвалась из-под родительской руки, убежала, особо не разбирая дороги. И теперь опять — брак с Гарри Понтипеем стал для нее таким же прыжком в неизвестность. Неотесанный бирюк из медвежьего угла, а уж какие истории ходили по городу! Рассказывали, что там, в долине, братья живут с медведями. Слабо верилось, конечно, но вдруг?

Но чем дольше она расспрашивала Гарри, тем сильнее надеялась, что заключила выгодную сделку, и прыжок не перейдет в падение.

Наконец они приехали на ферму; в темноте что-то шевелилось. Медведи, подумала Милли с безысходностью. Сердце колотилось как сумасшедшее, но она старалась не подавать виду.

— Ччто этто, Гарри, дорогой? — спросила она, отчаянно вцепившись в седло.

— О, просто мои братья, — небрежно ответил Гарри, и на свет вышли шесть оголодавших великанов.

— О! — выдохнула Милли. — Ты не сказал мне, что у тебя шесть братьев. — Но в ее мягком тихом голосе не было укоризны.

— С этой свадьбой совсем из головы вылетело, — заметил Гарри. — Ну, вот, знакомься. Все здесь. Еще наглядишься, мы живем вместе.

— О! — повторила Милли тихонько. — Понимаю. — Братья подходили один за другим и жали ей руку. Каждый заготовил шутку на случай, если Гарри все-таки привезет жену. Но как-то так вышло, что подходили, здоровались и о шутках не вспоминали.

Они показали ей дом. Это был замечательный дом, и в окнах были вставлены настоящие стекла. Но Милли провела по подоконнику пальцем, и он почернел. А пыль на каминной доске отлично годилась, чтобы написать на ней «Милли».

— Красивый дом, — произнесла Милли и закашлялась.

— Может, здесь немного пыльно, — признал Гарри. — Но теперь, когда у меня есть жена…

— Жена, — повторила Милли и прошла на кухню. О, это было зрелище! Но Милли и словечка сердитого не проронила.

— Ого, какая большая кастрюля! — воскликнула она. — Тесто для оладьев? Зачем так много? А солонины сколько!

— Это на сегодняшний вечер, — скромно заметил Гарри. — Мы с братьями любим поесть. Мы не ели как следует с тех пор, как готовим сами, но теперь, когда у меня есть жена…

— Жена, — сказала Милли и пошла в умывальню. Та была полна полотняных рубашек — горы рубашек, и все нуждались в стирке.

— Сколько стирки! — сказала Милли.

— Ну да, — ответил Гарри довольно. — На нас с братьями одежда горит, на всех семерых. Поэтому ее надо стирать и чинить, стирать и чинить. Но сейчас-то…

— У тебя есть жена, — закончила Милли, сглотнув. — А сейчас, мужчины, все вон из моей кухни, пока я готовлю ужин. Выметайтесь! — она улыбнулась им, хотя ей было совсем не до улыбок.

Я не знаю, что она сказала, когда осталась одна. Знаю, что мог бы произнести в такой ситуации мужчина, и полагаю, она высказалась примерно так же. Уверен, что хотя бы один раз ей в голову закралась мысль о монетах в чулке и о том, как теперь добраться до города. А потом ее глаза наткнулись на гигантскую кастрюлю с тестом, и, вспомнив все, что произошло с ней в этот бесконечный день, она захохотала так, что аж слезы выступили.